Беседа с председателем Российского Совета Древлеправославной Поморской Церкви, наставником храма Невской общины Санкт-Петербурга о. Владимиром Викторовичем Шамариным.
Недавно автору довелось побывать на службе в честь Архангела Михаила в старообрядческом храме Знамения Пресвятой Богородицы в Санкт-Петербурге. Небольшая моленная на кладбище в Рыбацком поселке, бывшей окраины города, куда община попала по решению советской власти в 1961 году. Службу вёл настоятель храма Невской общины, председатель Российского Совета Древлеправославной Поморской Церкви о. Владимир Викторович Шамарин. Он же, по окончании молитв, обратился к прихожанам с проповедью – евангельской притчей о богаче и Лазаре. После службы состоялась общая обеденная трапеза, приготовленная по скромному церковному меню.
Как древлеправославному христианину, староверу, мне всё там понравилось: в храме порядок, служители дружелюбны, прихожане воспитаны, клирошане в чтении и пении безупречны. Глядя на такой замечательный пример исполнения древлеправославного церковного служения, невольно возникало горячее желание, чтобы и в наших староверческих общинах Эстонии было так же – строго и безупречно, грамотно и душевно.
Нам удалось о многом поговорить с о. Владимиром Викторовичем Шамариным. Не с позиции его высокого положения как председателя РС ДПЦ, а с точки зрения опытного наставника небольшого храма староверческой общины, которую он окормляет духовно с 1993 года.
— Владимир Викторович! Спаси Господи за такую службу и возможность убедиться воочию, что у нас, древлеправославных староверов-поморцев, есть образцы достойного церковного служения и молитвенного общения с Богом. После такой службы душа радуется. А какой была ваша община лет 20-25 назад? Легко ли было собрать по крупицам всё то, что было разрушено во времена гонений? Расскажите немного об истории храма, о трудностях и опыте «поднятия» общины.
— Я пришёл на клирос нашего храма в 1977 году. В то время причт был в основном женский, хотя и довольно многочисленный, но не сказать, что с большой грамотностью. Опытных певчих, получивших хорошую подготовку с детства, было всего несколько человек, все очень пожилые. Была одна певчая родом из Причудья – Ксения Никифоровна Агафонова (ум. 1998 г.). Она проживала в области и приезжала на большие праздники. Настоятель Стефан Григорьевич Тимофеев также очень приветливо относился к молодёжи, старался привлечь её к клиросному служению. Благодаря этому, на клиросе было несколько человек молодого и среднего возраста.
…В 1986 году общину возглавил настоятель Олег Иванович Розанов (1937-2017). Сложилось активная группа в руководстве общины. Под председательством Илариона Михайловича Петрова были осуществлены большие строительные работы: расширение здания храма, постройка Невской Обители. Я же занимался подготовкой и укреплением причта. В 1990-е годы на волне общественного интереса к прежде запретной религии было достаточно желающих посвятить себя церковному служению, хотя далеко не всем это удалось…
— Особая благодать – слушать чтение и пение ваших клирошан. Видно, что эти люди обучены и имеют большой опыт совместного служения. На клиросе в тот день были и дети. Как у вас, непосредственно в вашем храме, проходит обучение клирошан, молодежи?
— Исторический опыт говорит, что все наши известные служители получили служебную подготовку с детства, и я считаю, что именно с детства следует формировать навыки ведения службы. Причт нашего храма этому пример. Обучение традиционно происходит во время служения, но начальные навыки церковного чтения служители получают ещё до вступления в клирос. По мере повышения уровня подготовки им поручаются более сложные обязанности по ведению службы — чтение канонов, поучений. У нас считается, что служитель должен сам знать свои обязанности во время службы, а не ждать подсказки со стороны старших. Для обучения церковному знаменному пению проводились занятия, и некоторые сумели его в определенной степени освоить. Другие, благодаря природному слуху, научились неплохо подпевать, и в результате хор звучит довольно слаженно. Все дети и молодёжь из верующих семей, регулярно исповедуются, приучены без обид реагировать на замечания, как и все клирошане.
— За время всей службы ни один прихожанин (а их было достаточно много) ни разу не «пошушукался» с соседом, не было хождений по храму. Когда наставник читал Евангелие, все вставали и, склонив головы, молча внимали поучениям. По окончании службы все оставались на местах и молча ждали, когда выйдет наставник и обратится к ним с проповедью… Очень интересен Ваш опыт того, как воспитать общину, «приучить» прихожан к элементарным правилам поведения в храме. Как «сподвигнуть» наставников обращаться к людям с краткой проповедью, чтобы донести Слово Божие на современном русском языке?
— Выдержанное поведение прихожан – не моя заслуга, а преждебывших духовных отцов. Так у нас на моей памяти было всегда, моя задача состояла лишь в том, чтобы поддерживать этот порядок среди вновь приходящих. Напоминаю регулярно на исповеди о том, что в храм надо приходить в соответствующем внешнем виде, молиться Богу во время службы, внимать чтению и пению. А все разговоры вести после службы за пределами храма. Жёстко приходилось реагировать, когда распространились мобильные телефоны. За раздавшийся звонок во время службы владельцу телефона предлагалось помолиться дома три лестовки. Сейчас уже все знают, что входя в храм звук необходимо выключить. Но на большие праздники, когда приходят так называемые «годовики» – люди, редко посещающие храм, об этом приходится напоминать.
Проповедь после службы для наставника – искусство, которому учатся постепенно. Основная тема моих проповедей – изъяснение евангельского и апостольского чтения на этот день или значение праздника. Основное отличие проповеди от чтения поучений в том, что она говорится понятным языком и обязательно каким-то образом увязывается с современностью. Наши прихожане давно привыкли к проповеди, любят и ждут её, а потом обсуждают услышанное, иногда и критикуют проповедника, что вполне нормально.
— Нельзя было не обратить внимания на порядок в вашем храме. Порядок – это ведь не только чистые полы и занавески. Это – простота и скромность церковного убранства: иконы, кресты и другие храмовые атрибуты. Ничего лишнего, и тем более чуждого древлеправославной традиции. А что бы Вы сказали, увидев на стенах староверческой церкви картины в вольном стиле, с искаженными образами, скорее напоминающими карикатуры на святых? Люди, не благословлённые и не сведущие в иконописи, называют себя иконописцами и несут свои «творения» в церковь, дескать, это подарок, нельзя отказываться. Допустимы ли подобные вольности в наших храмах?
— Что значит «подарок, нельзя отказываться»? Это же храм, всё должно быть в едином древлеправославном стиле. Мало ли кто что-то намалюет, и это на престол ставить? Если хотите, дома ставьте у себя, что пожелаете! В причудских храмах замечательные иконостасы, созданные прекрасными мастерами. И у кого ума хватает дополнять эту велелепоту низкопробным новоделом? Возмутительно! Честно говоря, у нас нет подобной проблемы. Хотите пожертвовать в храм — пожалуйста! Деньгами, воском, продуктами к столу, ещё чем-то. Но чтобы свою мазню дерзновенно именовать иконами и пихать на святое место? В Литве и Латвии есть иконописцы, официально благословленные на это руководством духовных центров. Это очень правильно! В России есть несколько признанных мастеров, но официальных полномочий у них нет. Надо и нам, пожалуй, озаботиться этим вопросом.
— Нередко в общинах встречаются нарушения и более печальные, связанные с разными людьми и жизненными ситуациями. И, как говорили когда-то, — «никакой управы на них нет». Духовной комиссии нет, и обращаться некуда. Как в вашей общине решаются вопросы церковной этики? Существует ли практика наложения епитимий или, чего пуще, анафем?
— После исповеди по староверческой традиции исповеднику предлагается епитимия. На весьма представительном Съезде духовных наставников в 2008 году (участником которого был, кстати, о. Владимир Лаврентьевич Гришаков из г. Тарту) о епитимиях принято решение, что нельзя давать пожизненную епитимию, а также епитимию, которую невозможно вынести вследствие болезни или обстоятельств жизни. Исповедник также должен выразить согласие с предложенной епитимией. Отлучение, как крайняя мера, может применяться только к проповедникам ереси. У нас имеется Совет Общины, в том числе рассматривающий и духовные нарушения.
— В последние годы наблюдается парадокс: староверы были крепки духом, когда их притесняли; сейчас, когда никто не ограничивает их свобод, они заметно ослабли в вопросах веры. Общины в наших краях оскудевают духовно и материально. Зато процветают многочисленные «староверческие» музеи и прочая псевдо-«культура староверов». Что это? «Победа адова» — одолел нас антихрист? Как вернуть людей в церкви? И надо ли это делать?
— Значение храма раньше было многообразным: не только общая молитва, но и место встречи родственников и друзей, молодежи. Часто после службы продолжалось совместное времяпреповождение, поскольку в воскресенье и по праздникам не работали. Служба доставляла эстетическое удовлетворение, зрелищ-то, в общем, практически и не было. Церковь была неотъемлемой частью образа жизни. Можно кратко сказать: насколько в нынешних условиях мы сможем вернуть это значение, настолько и будут жить и развиваться наши общины.
Относительно музеев у меня мнение неоднозначное. Вызывая интерес к Староверию, предлагая информацию о нашей вере и быте, мы не должны превращаться в африканские племена, демонстрирующие за деньги свои ритуалы перед иностранцами. Посетители наших храмов должны проявлять уважение к Церкви хотя бы в соблюдении благочестивого дресс-кода и сдержанного поведения. У нас, в Рыбацком, бывают организованные группы посетителей. Они заранее ознакомлены с правилами поведения, каких-то неприятных ситуаций я не припомню.
— В Эстонии староверие когда-то было достаточно сильным, и, по рассказам очевидцев, у нас были тесные связи с Невской общиной. Есть даже мнение, что причудские староверы сыграли свою роль в духовной поддержке фактически уничтоженных советской властью ленинградских староверческих общин. В частности, мне об этом рассказывала Татьяна Филаретовна Мурникова еще в конце 80-х годов. Кстати, она преподавала церковнославянскую грамоту в Причудье, и её ученики были клирошанами до сравнительно недавнего времени. А возможно ли сейчас наладить совместную работу между нашими общинами – к примеру, Муствеэской и Невской или другими?
— С Александром Львовичем и Татьяной Филаретовной Мурниковыми я был хорошо знаком. Более того, согласно завещанию Александра Львовича, мне передан архив его переписки. Духовную поддержку от них получали и тогда еще молодые О.И. Розанов и И.М. Петров, которых я уже упоминал. Мне кажется, эти контакты были взаимозначимыми. Мурниковы остро переживали за будущее поколение староверов, у них были серьёзные опасения, которые пока, к счастью, не подтвердились.
Говоря о нынешних связях Петербурга и Причудья, можно сказать, что они довольно крепкие, разве что ковид их подзаморозил. По приглашению Союза старообрядческих общин Эстонии петербургская молодёжь участвовала в детско-юношеском лагере в качестве вожатых, я сам бывал в лагере неоднократно как преподаватель. Мы с сыном Арсением Владимировичем также приглашались для занятий с клирошанами в Казапельской общине. Я участвовал в благословении в наставники Андрея Ивановича Сергина. Целый ряд служителей из Эстонии обучался на духовных курсах в Невской общине. Так что связи есть, и, надеюсь, что они будут сохраняться и укрепляться.
— Что бы Вы хотели пожелать читателям нашей газеты – староверам Эстонии – впериод предрождественского поста и в преддверии Рожества Христова?
— Дорогие христиане! Старайтесь соблюдать пост. Без поста, умения в чём-то ограничить себя настоящего христианства несть! Пусть мысли ваши будут направлены более на духовное, чем на мирское. Участвуйте в жизни Церкви, кто как может. Сознательно, а не только потому, что так делали предки. Мира вам и помощи Божией! Простите Христа ради.
— Спаси Господи!
Беседу вёл Фёдор Маспанов,
прихожанин Муствеэской старообрядческой общины